Кап... кап... кап... По темным каменным стенам бежала вода. Ее темные потоки, разбивались о выступы, просачивались в трещины, дробились и струились. И, главное, с шумом разбивались каплями о каменный пол, разнося гулкое эхо по пустынным коридорам. Что толку с того, что Гномы оставили Морию? Что толку с того, что гоблины и орки прочно обосновались в коридорах и переходах, забились в трещины, аулы и залы? Мертва была Мория. Мертва со всем своим величием одного из первейших государств гномов. Великий Казад-Дум, торговавший еще с первыми королями! Знакомый с вздорными принцами нолдор, с надменными синдар, с тихими нандор. Великий Казад-Дум. Где еще будет такое же грандиозное царство?
Дарин, торопливо бежал по коридорам, стараясь не шуметь и не очень спотыкаться о расщелины. Получалось довольно хорошо (ему самому так казалось). Сторонний наблюдатель вполне мог услышать на другом конце коридора характерную музыку кап-шорх-шорх-топ-бамс-бздынь-ать твою! и снова кап...
Величее Мории угасло во мраке. Ожидаемо угасло. Споры об этом велись не одну сотню лет не в одном гномьем клане, но так и остались спорами. Впрочем, не только среди гномов. Эльфы упрямо настаивали что причиной гибели гномов стала жадность. А люди так и просто открестились от всего, и через сотню лет и думать забыли. Простой народ… Но гномы помнили. И помнили они даже не красоту и величавость древних залов, вырезанных их предками у подножий Карадраса, а великие сокровища Мории - мифрил. Ох, скольким зеленым юнцам уже вскружил голову этот дивный метал, невероятно прочный и невероятно легкий одновременно. Добыть его не так-то просто. Лишь у самых глубоких корней горы тонкие жилки мифрила видны в скалах...
Впрочем, именно туда Дарин и держал свой путь. Поправив за плечами кирку и торбу, заправил, еще не очень длинную и густую, бородку за воротник, он уверенно продвигался в глубь горы, как заправский разведчик. Острое чутье вело его к желанной жиле, да еще немного способствовал вбитый старичьем в память маршрут. Но это такие мелочи по сравнению с возможностью раздобыть мифрил. Не желая задерживаться, бравый потомок Дьюрина вытащил из-за пазухи сухарь и с удвоенным рвением рванул вниз.
Наконец долгожданная жила открылась глазам гнома. Дарин осторожно поставил торбу, поудобнее перехватил инструмент и начал потихоньку постукивать по скале. Тюк. Перевести дыхание, тюк, и снова. А потом тюк-тюк-тюк... И зачаровано смотреть как первые кусочки драгоценной руды сыпятся в торбу. И так, пока она не станет полной. Не важно сыну своего народа сколько времени он простоит, постукивая и откалывая драгоценные камни. Время теряет власть, так же как и ощущение опасности. Ведь одна торба мифрила для родного народа - это еще один шаг к победе над Врагом.
Впрочем, о Враге Дарин и не задумывался. Алчным светом сияли его глаза, когда торба уже с трудом закрывалась и все ему хотелось еще кусочек, ну еще маленький, и вот этот, он сам просится в торбу.

День у Шмыра вышел не удачный. Поесть ему не дали, побили и выставили из теплой караулки в сырые и мрачные коридоры с предложением поискать демона, попросить огоньку. Выполнять пожелание товарищей по оружию Шмыр конечно не собирался, но и оставаться там его не тянуло.
За каким делом его понесло к нижним коридорам он бы и сам не сказал, видимо в чем-то, мысль о том, что внизу теплее не была такой уж нелепой. Однако сбой привычного звукового сопровождения он оценил. Тюк-кап-тюк-кап-тюк-тюк-кап.
Вытащив длинный кинжал, орк прокрался вниз. Способный видеть в темноте, он вполне уверенно обходил камни и трещины. Наконец, перед глазами его предстал доблестный добытчик. Морда Шмыра расплылась в улыбке. Торба у гнома была уже переполнена и рядом росла кучка того, что он собирался унести в кармане. Весь охваченный жаждой добычи мифрила, гном представлял из себя легкую мишень. Короткий бросок, свист и вот уже рукоять торчит из шеи Дарина. Шмыр, гордясь собой, усмехнулся подобрал торбу и с тяжелой мыслью, что скоро гномы бросят эту затею, потащился обратно к складам. Это был далеко не первый лазутчик-добытчик погоревший на великой гномьей алчности.

Отряд дожидался бойца молча, следующие три дня. Храбрые потомки Дьюрина мрачнели и курили трубки, глядя на условленное место встречи и понимая, что мифрил сгубил еще семерых. Необходимо было возвращаться.
Снялись с места на следующий день. Все так же, почти не разговаривая. Только уж совсем необходимые фразы слетали с губ и тонули в бородах. Изредка слышались полубессильные сетования адресованные демонам Удуна, персонально Проклятию Казад-Дума и для сладкого пара пожеланий Махалу. Последнее чисто для проформы, потому как бога своего Гномы уважали и за дело. Но, почему-то, это ничего не меняло.

- Ауле, - Манвэ осторожно вошел в Кузню и помялся на пороге, несколько испуганно оглядываясь. Царство Кузнеца для свободолюбивого правителя воздуха оставалось несколько пугающе жарким и тесным. - Я желаю говорить с тобой...
- Да Владыка, - кузнец усмехнулся и выпустив воздух из меха, что заставило Сулимо вздрогнуть, вышел навстречу Королю Арды.
- Твои гномы, - Манвэ устало прикрыл глаза и вздохнул. Ауле тоже помрачнел, - Ты же понимаешь, с этим надо что-то делать. Они же совсем уже помешались на мифриле.
- Но что я могу? - кузнец бросил сердитый взгляд исподлобья.
- Ну не знаю, ты же творил твердь. Может этот их желанный металл есть не только в Мории? Они ведь такими темпами совсем себя изведут. К тому же, Саурон и вправду могуч непомерно, и хорошее вооружение гномам бы не помешало, да и эльфам тоже, - Манвэ задумчиво потер нос и посмотрел на брата, как-то немного заискивающе.
- Не могу помочь, - буркнул кузнец разводя руками, - Отец запретил мне создавать много залежей этой руды. И ты, Манвэ, прекрасно это знаешь.
- Но мы ведь можем переговорить с отцом, - видимо Короля Мира основательно все это утомило. Ауле даже догадывался, что слепого, в отсутствии Варды, Манвэ сильно утомили все те ругательства, которые обильно использовали потомки Дъюрина. Впрочем, ругать его Махал не стал бы, и самого эта проблема немного достала.
- И ты думаешь, отец нам разрешит? - скептически спросил кузнец, в глубине души прикидывая сколько же хулы летит на самого Илуватара.
- Уже разрешил, - Манвэ даже потупился, разглядывая носки своих искусно разукрашенных нолдорами туфель.
- Тогда проблем нет, - Ауле просиял и в мгновение ока исчез в недрах кузни. Манвэ проводил его благожелательным взглядом и облегченно вздохнул, торопясь убраться из обиталища брата. Теперь можно было не опасаться.

Весть о том, что в Эреборе обнаружен мифрил, облетела все гномьи селения чуть ли не за сутки. Взбудораженный народ в скоростных темпах снимался с места и целыми кланами устремлялся к Одинокой Горе. Буквально через четыре месяца ситуация стала настолько критической, что Правителю Одинокой Горы пришлось срочно запретить эмиграцию в подгорное королевство. Там попросту уже не осталось ни одного свободного участка, предназначенного для жизни. Гномы были казалось везде. Они ютились целыми семьями в маленьких пещерках, постоянно ругались, в считанные дни опустошили все провизионные склады и расселились в опустевших помещениях. Те же родственники, которым места внутри Горы не хватило, встали осадным кольцом вокруг нее, не пропуская обозы с едой внутрь. Впрочем делали они это не со зла, а по недоумию. Но когда поняли всю силу еды.
В общем, кромешная тьма накрыла разум великого народа. И справится с ней не мог никто.

- Ауле!!! Что ты натворил?!! - Манвэ влетел в кузницу, наплевав на приличия и свой вечный страх перед этим местом. Сейчас ситуация была уже почти критической.
- То что ты просил. Я дал гномам мифрил, - спокойно заметил Ауле. Ему-то в последнее время доставались одни хвалы от благодарного народа. За отсутствие еды и воды ругали уже не его.
- Я не просил развязывать среди гномов войну! Уже даже Отец ругается! - на короля мира было жалко смотреть. Уж слишком нервный и измотанный вид был у Манвэ.
- Войну? - вот тут охнул даже кузнец, спешно унесся проверять, что с его обожающими детьми. Дети поведением не радовали. Когда Ауле вернулся к Манвэ вид у него был почти такой же как и у Сулимо. - Что же нам делать? Отец ведь разрешил только одну жилу...
- А я что? Знаю что ли? - Манвэ устало опустился на наковальню, - Ты можешь, брат мой, уменьшить жилу в Эреборе, но зато открыть маленькие месторождения в других городах?
Ауле поежился, но кивнул. Иного выхода он и сам уже не видел.

Какафония из-за мифрила, естественно, не улеглась. Более умные правители иных гор, глядя на несчастную одинокую гору, помалкивали о собственных жилах, глядя как гибнет Одинокая Гора. Впрочем все тайное становится явным. Медленно, но верно блокада вокруг Эребора рассосалась. Гномы вернулись к своим городам и занялись добычей желанного металла. Жители Эребора медленно оправлялись от схлынувшего перенаселения и с трудом переводили дух и пополняли опустошенные запасы.
Казалось бы, что вот, жизнь вошла в мирное русло. Гномы споро зарывались в недра гор, почти серийными выпусками поставляя оружие и кольчуги из мифрила. Вскоре гномьи хирды были закованы в драгоценный метал с ног, до головы. Естественно, против такой силы воевать оркам было сложно и потому, вскоре была отбита и полностью освобождена от захватчиков Мория. Поток мифрила хлынул в мир людей и эльфов.
Вскоре все союзные войска блистали мифрилом на солнце. Теперь Мордор настолько проигрывал в сражениях, что воевать было глупо. Еще через несколько лет, власть Саурона была окончательно повержена силами Светлого союза.
Мирные отношения между народами сохранялись, впрочем, не так уж и долго. Вскоре люди и гномы развязали затяжную войну за мифрил. А если учесть, что его добыча не прекращалась ни на день.
Первой несмотря ни на что обрушилась Одинокая Гора, погребя под собой многих выдающихся потомков Дьюрина. Следующими просели Железные холмы и Серые горы. После обвалились Голубые горы, древнейшие города тоже не вынесли напора гномьей алчности. Последними в списке стали жители Казад-Дума. Древнее царство исчезло, взметнув тучи пыли, в один миг. Гномов в мире почти не осталось...

- Ауле, - Властелин Ветров был похож на бледную тень. В кой-то веки разговор велся не в кузне, в кругу судеб, сейчас пустом.
- Манвэ, - кузнец и сам был крайне похож на брата. - Это как могло случится? Как?
В поведении и глаза валы отчетливо виднелась близящаяся истерика. Однако Манвэ только и мог что виновато разводить руками и вжимать голову в плечи.
- Вам рассказать как? - спокойный голос Намо, заставил обоих подскочить и уставится в пол, как нашкодивших котят.
- Намо, ты можешь это исправить? - вдруг птицей взметнулся Сулимо, просияв. Это уже был даже не столько вопрос, сколько утверждение.
- Намо, - кузнец только и смог, что моляще посмотреть на него.
Властитель мертвых несколько удивленно посмотрел на них.
- Намо, пожалуйста, речь идет о судьбах мира, о судьбе целого народа! Ты просто обязан все исправить! - Король мира как клещ вцепился в руку Властителя Судеб.
- Манвэ, я не могу вмешиваться в Судьбу Мира, когда ее вершат сами Валар, - Мандос пошел на попятный.
- Брат, пожалуйста. Я дам тебе разрешение Короля Мира, дам разрешение как виновный в этом. Да хоть от самого Отца разрешение, только исправь это!!! - Сулимо уже потряхивало. Да и мыслимо ли, им с кузнецом предстояло отвечать за уничтожение целого народа.
Намо тяжело вздохнул. В целом, он еще тогда знал, кому именно придется исправлять всю эту чушь, но как-то все надеялся. Придя в свой покой и запершись от все с книгой судеб, великий вала со вздохом ухватил приличный кусок страниц.
- Этого не было, - властно произнес он книге и потянул на себя, вырывая историю целого мира…

Дарин последний раз ударил по скале и со вздохом закрыл торбу. Надо было уходить. Мифрил приятно ласкал глаз, но, переступив через себя, потомок Дьюрина подхватил торбу и быстро побежал вниз. Через несколько метров он свернул в боковой переход и переплетением туннелей понесся к воротам. Уходить надо всегда быстрее чем пришел. Торба чудовищно давила на плечи своим весом, однако гном упорно тащил ее вперед.
Шмыр спустился в коридор и ничего не заподозрив прошел мимо.
Дарин почти спокойно добрался до места встречи, единственный из семи. Среди добытых им камней, мифрила оказалось плачевно мало, впрочем, как и всегда.
Гномы возрадовались хоть какому-то успеху, привычно помянули папу Эру и Махала. И отправились в путь со светлой мыслью, что лет через дцать наскребут на новую кольчужку королю.